Эрнесто Гевара де да Серна родился в 1928 году в Аргентине в богатой, с аристократическими корнями семье архитектора. Этот хвост его имени "де да Серна" указывает на происхождение от вице-короля Перу. Среди предков по материнской линии - ирландцы. Эрнесто - старший сын в семье, еще у него было два брата и две сестры. Детство вполне безоблачное, если не считать того, что в два года он заболел астмой. Которая, во-первых, донимала его всю жизнь, во-вторых, заставила его закалять волю и заниматься спортом. Футболом, в частности. Эрнесто довольно быстро плюнул на учебу. Много читал - упоминают Маркса, Бодлера, Фрейда. Мемуаристы и биографы отмечают самостоятельность, независимость нрава и задатки лидера. Увлечение дальними поездками на мотоцикле и поэзией. Небрежность в одежде и особенно внимательный взгляд. В 1946 году Гевара поступил на медицинский факультет в Буэнос-Айресе, в 53-м его окончил. После получения диплома собирался работать в лепрозории и в своих странствиях, среди прочего, присматривал место будущей службы. Однако оказалось, что с его астмой он не может жить в тропических лесах. После окончания университета Гевара путешествует - из одной банановой республики в другую. В Гватемале участвует в каких-то политических столкновениях. Затем живет в Мексике, работает врачом. В середине пятидесятых он уже обзавелся прозвищем "Че". Что оно означает? Ничего - это энергичное латиноамериканское междометие, выражающее, в зависимости от контекста и интонаций, радость, удивление, боль... Все, что угодно.
Все, что угодноИтак, среднего роста плечистый молодой человек, любитель сигар, с редкой бородкой. Работает врачом. Женат. О первой жене Че известно, что она придерживалась левобуржуазных взглядов, но под влиянием мужа перешла в марксизм. Мы скажем: в разнице между взглядами Ленина и Троцкого пусть разбирается Геннадий Зюганов. Но для Гевары и его круга это были животрепещущие вопросы. Все зависит от времени и места: я думаю, подвернись Че другой континент и другая идея, он бы схватил и ее. Боролся бы не за социализм, а, допустим, за экологию. Или за то, чтоб креститься двуперстием. Что касается теории - из любой книги можно вычитать все, что угодно. Че, к примеру, был знатоком и тонким толкователем Жана-Поля Сартра. Посредственного и нудного писателя, чье сознание собственной значительности затмевает в его глазах целый мир. Но 40 лет назад из Сартра вычитывали - а точней сказать, вчитывали в него - все необходимые интеллигенту питательные вещества. Для того поколения, к которому принадлежал Че Гевара, Сартр был культовым автором.
Fidelity
Сходная история с Фиделем Кастро. Сейчас это комический старик, чуть ли не единственный в мире, кто все еще писает против ветра. Но не всегда этот лидер выглядел зловеще-наивной версией Дон-Кихота. В 1955 году Че знакомится с братьями Кастро. Через общих друзей - знаете, как это бывает. Одна интеллигентская тусовка. Фидель и Рауль готовят переворот на Кубе. И Че присоединяется к его отряду. К тому времени он уже известен ЦРУ и в каких-то тайных анналах значится врагом Америки. Ни Фидель, ни Че в ту пору не были связаны ни с КГБ, ни с СССР. Когда Фиделю удалось захватить власть, в Кремле это было полной неожиданностью. "Да кто это такие?" - вот реакция Политбюро на кубинскую революцию. Конечно, советская резидентура в Мексике знала про группу Кастро, как-то к ней присматривалась, но не более того. Это важно - чистота порыва, человеческая и политическая неиспорченность и Фиделя, и тем более Че. В конце концов, правители, против которых боролся Че, были коррумпированными и жестокими ублюдками. И я думаю, даже у очень миролюбивого человека, окажись он в ситуации, когда надо было бы выбрать между Геварой и его противниками, сомнений бы не возникло. Латиноамериканским революционерам конца пятидесятых противостояли малоприятные личности. Идеология тут ни при чем.
Декабрьское море
Никакой скепсис не будет чрезмерным при описании высадки группы Кастро на Кубу. Не нам судить о том, как готовились к этому предприятию, но [ после того, как двадцатиметровый катер, проболтавшись неделю в штормовом море, наконец достиг берега, выяснилось, что чего-то напутали то ли в картах, то ли в навигации. "Гранма" не бросила якорь у песчаной отмели, а увязла в илистой топи. Катер засекли войска Батисты, тогдашнего диктатора Кубы, против которого все и затевалось, и начали обстреливать его с самолета. Вот как вспоминал об этом сам Че Гевара. "Когда мы высадились, нас разгромили. Мы совершили очень тяжелый переход на катере "Гранма" - 82 человека, не считая судовой команды. Шторм заставил нас изменить курс, большинство страдало от морской болезни. Питьевая вода и продовольствие кончились, и, в довершение всех бед, когда мы подошли к острову, судно застряло в болотистом грунте. С воздуха и с берега нас безостановочно обстреливали, и вскоре в живых осталось меньше половины из нас - или в полуживых, если учесть наше состояние. Из 82 человек нас вместе с Фиделем осталось 12. А вскоре наша группа уменьшилась до семи человек, так как остальные пять куда-то пропали. Вот что осталось от гордой армии Движения 26 Июля."
Сьерра-Маэстра
Итак, декабрь 1956 года. Они все-таки высадились на Кубу. Разрозненные горстки повстанцев кой-как просочились в глубь острова. И в течение двух лет вели партизанскую войну. Семь человек? Это не повстанческая армия, в лучшем случае - шайка вооруженных бродяг. Но пришельцы общались с местными жителями совершенно иначе, чем власти. У крестьян ничего не отбирали силой. Просили или покупали, расплачиваясь, правда, мексиканскими песо. При этом обещали: "Мы возьмем власть и обменяем эти деньги на настоящие". "Мы с удовольствием обнаружили, что крестьяне ошеломлены нашим поведением. Постепенно они становились нашими настоящими друзьями... Но эти первые бои с целью раздобыть оружие вызвали такой зверский террор, какой даже трудно себе представить. В каждом крестьянине власти видели потенциального повстанца и часто расстреливали без всяких оснований. Если они узнавали, что мы прошли через определенный район, то сжигали все крестьянские дома, где мы могли остановиться. Когда батистовские солдаты приходили и не заставали дома мужчин - потому что они работали в поле или уехали в город, - они, решив, что те ушли к нам (к нам действительно шло все больше и больше крестьян), расстреливали оставшихся. Террор, развязанный армией Батисты, несомненно, был нашим самым важным союзником в первый период. Видя этубеспримерную жестокость, крестьяне начинали понимать, что нужно покончить с батистовским режимом." Так об этом писал сам Че. Он оказался талантливым ловцом человеков. Спустя полгода после высадки Кастро назначил Че командиром отряда и пожаловал ему звание майора - высшее в повстанческой армии. Че был дважды ранен, брал города, писал статьи. Нашел себе новую жену. Второго января 59-го года колонна Че вошла в Гавану. Все. На Кубе установился режим Кастро, имеющийся там и по сей день.
Разум и чувства
Для Че Гевары началсь совсем другая жизнь, не похожая на прежнюю. Он занимал какие-то высоченные посты в правительстве Кастро и непрерывно ездил по всему миру. Все это, однако же, оказалось куда менее увлекательным делом, чем партизанская война. Ну, встретился с Юрием Гагариным. Или - с товарищем Микояном. Появился в шапке-ушанке на трибуне мавзолея во время ноябрьского парада. Революционер, пошедший по чиновничьей части, пополнел. Был светлый момент - когда американцы высадились на Плайя-Хирон, и Че встал во главе войск. Но атаку отбили и все потекло своим чередом. Прага - Женева, Уругвай - Парагвай. Генеральная Ассамблея ООН. Какое-то общество советско-кубинской дружбы. Представьте себе КГБшные хари, теток с высокими прическами, профессиональных передовиков производства, всю фальшь и тоску мирка, в который попал Че. Карьерные дипломаты, паркеты и хрустали, и ни одного искреннего слова. В чем находят отраду чиновники, если они не воруют и не берут взяток? Может быть, власть помогает реализоваться мужскому началу? Но аура плейбойства, роль секс-символа, которую пришпилил к Че восторженный Запад, - вещи виртуальные и от действительности далекие. К тому же не стоит мерить Латинскую Америку и ее легенды северными мерками. Здесь все преувеличенно. Одна крайняя версия утверждает, что он был девственником. Другая - что, напротив, отличался любвеобильностью. У Че осталось четверо детей от его второй (кубинской) жены; вокруг него всегда присутствовали женщины - но (вспомним хоть романы Маркеса) женщины никогда не могли быть доминантой в жизни южноамериканского мужчины. Там не принято концентрироваться на этих вещах. Что оставалось? Писать книги? Че писал. В 60-м вышла его "Партизанская война" - классическая для западного либерала вещь, вроде трудов Мао. Осталось еще множество рукописей, иные из которых до сих пор не напечатаны. Почему? Кастро смирился, нашел кайф в кабинетной жизни и поладил с совком; кому-то же надо было продавать сахар. А Че настаивал на продолжении революции. По его мнению, надо было распространить ее на всю Южную Америку. В Кремле эта теория "перманентной революции" считалась страшной ересью, троцкизмом. Рекламировать ее наши особенно не позволяли. В итоге, успешно посражавшись с ЦРУ, Че попал в косвенную зависимость от КГБ. Пошла совсем другая игра. Гевара терпел ее пять лет. В начале 65-го года он в очередной раз объехал полмира, особенно задержался в Африке, а первого апреля отправил прощальные письма детям, родителям и Фиделю Кастро. Они исполнены пафоса и латинских красивостей.
Фассбиндер
" также многое перенял у Бертольда V» Брехта в плане "отчуждения" материала и трансформации "низменных" жанров комедии и мелодрамы в возвышенное искусство "трехгрошового кино". Вкус к развенчанию буржуазного, филистерского, трусливого существования мелких, но амбициозных людишек Фассбиндер проявлял и в ранних работах "Боги чумы" (1969) и "Почему господин Р. подвержен амоку?" (1970), и в более поздних - "Сатанинское зелье" (1976), "Болъвизер" (1977) и "Отчаяние" (1978, на мой взгляд, наиболее адекватная экранизация произведений Владимира Набокова).
Наконец, у него были фильмы, больше похожие на обнаженно интимные высказывания - "Кулачное право свободы" (1975) и "В год тринадцати лун" (1978). Месяц июнь стал точкой отсчета в отчуждении и тотальном одиночестве для транссексуального героя этой ленты, в результате найденного мертвым в своей квартире. Июнь был последним месяцем и в судьбе режиссера. "В год тринадцати лун" примыкает и к тем произведениям в богатой фильмогра-фии Райнера Вернера Фассбиндера, которые рассказывают об изгоях (начало было положено в раннем шедевре "Катцелъ-махер" 1969 года). Фассбиндер часто выводил на первый план ненормальных, патологических личностей. По его мнению, эти "святые проститутки" женского и мужского пола, равно как иммигранты-рабочие или же анархисты и коммунисты, преследуемые за политические убеждения, являются жертвами. Они сталкиваются с нетерпимостью, "кулачным правом свободы", подавлением и уничтожением со стороны властей, общества, толпы, присваивающих себе право выступать от имени немецкого народа.
"Мои фильмы часто критикуют за пессимизм. На самом деле, я показываю людям, что все идет не так, как надо, потому что стремлюсь предупредить: так и будет, если они не изменят свои жизни. Показав, как работают механизмы происходящего, я хочу заставить людей осознать необходимость изменения их собственной реальности. И тогда окончательный результат будет положительным. Разве это пессимизм?"
Кинематограф для Фассбиндера стал средством обнаружения подавляющих и закабаляющих отношений и способом избавления от навязываемых обществом догм, норм поведения. Он отрицательно относился к анархизму и терроризму, считая: "Терроризм - идея, порожденная капитализмом, чтобы оправдать меры по сохранению в безопасности самого капитализма". Но еще сильнее Фассбиндер ненавидел государственную систему "узаконенного насилия", аппарат нивелирования человеческих индивидуальностей, политику выталкивания в маргинальные пределы, всех неугод
ных действующему порядку. Манипуляция людьми (будь она предпринята коммунистами, фашистами, капиталистами или же в узком семейном кругу - собственными родственниками) неприемлема для Фассбиндера. Эта центральная тема присутствует в стилистически изощренной, на редкость лаконичной в выразительных средствах черно-белой экранизации "Эффи Брист Фонтане" (1972-74, по роману немецкого классика Теодора Фонтане), в пышной, барочной, красочной фреске-мелодраме нацистских времен "Лили Марлен" (1980) и в порой шокирующей версии "Кереля" Жана Жене.
У его коллеги, Хельги Зандерс-Брамс, была лента под названием "Германия, бледная мать". Учитывая сложные, натянутые отношения Фассбиндера с матерью (с ней он ожесточенно спорит в автобиографической новелле из фильма "Германия осенью"), его восприятие Германии не имеет ничего общего с образами матери-родины или жены-страны. ГГоначалу она казалась ему ветреной девицей, бездумной компаньонкой по молодым эскападам, ернической "святой блудницей" (как в картине "Предостережение перед святой блудницей". В средний период творчества, где-то в 1974-77 годы, стала страдающей и требующей сочувствия чужой женой ("Эффи Брист Фонтане", "Марта"), уже немолодой тещей или просто соседкой ("Страх есть душа", "Вознесение матушки Кюстерс").
Но с 1978 года, при появлении на экране Марии Браун, Лили Марлен, Лолы и Вероники Фосс (заметьте, что имена всех героинь значатся в названиях), Германия окончательно превратилась в "вечную невесту", на манер этих фассбиндеровских героинь. Одна погибает, так и не успев зажить счастливой жизнью со своим "отсроченным мужем"; другая является недостижимым идеалом чуть ли не для всех солдат второй мировой войны; третья все-таки соглашается на выгодный брак, но тоже обречена на скорую смерть; чего уж говорить о четвертой, никому уже не нужной бывшей кинозвезде, наркоманке и психопатке, которая представляется женским двойником самого Фассбиндера, найденного на полу собственной квартиры через несколько месяцев после выхода на экран "Тоски Вероники Фосс". Между прочим, рядом с ним лежал сценарий предполагаемого фильма о повенчанной с революцией Розе Люксембург, в роли которой режиссер хотел снимать Роми Шнайдер, по роковому стечению обстоятельств тоже позволившую себе умереть всего за 12 дней до кончины Фассбиндера.
Так можно ли вообще решить однозначно, кем он был сам - бунтарем, одержимо пытавшимся изменить в корне неверный порядок вещей; защитником всех униженных и оскорбленных, к коим продолжал причислять и себя; эстетом-циником, открыто спекулирующим на своих маниях и пороках; художником, заключившим "договор с дьяволом" (таков подзаголовок "Кереля", посмертного фильма Фассбиндера).
Фассбиндер любил дёблиновского героя Биберкопфа, что в переводе с немецкого означает "голова бобра". С имиджем бобра тоже связано представление об упорстве и трудолюбии, чего Фассбиндеру - не занимать. Он строил свой кинематограф в течение 14 лет - и эта плотина поныне высится как не подверженное никаким напастям прочное сооружение. Интересно, что есть еще поговорка "убить бобра", интерпретируемая так: "обманувшись в расчетах, получить плохое вместо хорошего". Вот уж точно - если кому этот немецкий режиссер и мешал, пока жил, то от его преждевременной смерти никому не стало лучше.
Че Гевара
Идею революции легко осуждать: она на
вязывает себя людям, которые этого не хотят. И это - подавление воли худшее, чем то, против которого она направлена. В этом смысле Че Гевара - такое же исчадие ада, как Ленин или Дзержинский.
И все-таки Че Гевара оставляет ощущение некого личного величия. Оно заключается не столько в его победах, а, скорее, в этом жесте ухода. Жития Че писаны большей частью кондовым языком северокорейской пропаганды. Но за интонациями бреда иной раз угадывается страсть и тоска южноаргентинских рассказов Борхеса. Сквозь риторику проступают следы какого-то большего, принципиального понимания.
Можно смотреть на жизнь Че Гевары как на воплощенное отрицание смерти - в каждом жесте и поступке. Можно - наоборот, как на последовательное стремление к Танатосу. Тут порезвился бы Фрейд, но едва ли в эти рассуждения стал бы пускаться сам команданте.
Темные годы. Таня
Где побывал Че Гевара с апреля 65-го года по ноябрь бб-го - точно не известно. Называют Вьетнам и африканские страны, в частности Конго. В этой стране он помогал очередным повстанцам. Ничего путного из этого не вышло: африканцы разочаровали Гевару. Он вернулся в Америку и продолжал готовить партизанскую войну на континенте: предполагалось устроить там "множество Вьетнамов".
В Боливии было куплено поместье, ферма "Каламина", где должен был находиться штаб Че Гевары. За подготовительные работы отвечали два человека - боливийский коммунист, носивший подпольную кличку Инти, и женщина, которая известна миру как "партизанка Таня". Это - личность легендарная: ультралевые за
падные девушки конца 60-х именно ее числили образцом для подражания. Тамара Бунке родилась в 37-м году в семье немецких коммунистов, бежавших в Аргентину. В 52-м они вернулись в Германию, в ГДР, но Таня оказалсь уже одержима духом латиноамериканской революции. Окончив университет, она знакомится с Че и переезжает на Кубу. Далее следуют обучение в разведшколе, поездка в Европу, откуда она, под чужим именем и с легендой ученого-этнографа, приезжает в Боливию. Таня - красивая женщина, балерина, спортсменка, прекрасно образованная и отлично умеющая налаживать контакты с людьми. Кроме немецкого и испанского, она бегло говорит по-русски. В Ла-Пасе Таня заводит знакомства в самых разных сферах, в том числе и правительственных.
Образ красавицы с пулеметом наперевес неотразим, и в его ослепительном романтизме меркнет такой неприятный пустяк, как работа то ли на КГБ, то ли на ГДР-овскуто разведку, без которой, по всей видимости, не обошлось.
Финал
Вот как излагает дальнейшие события апологетически настроенный историк Александр Тарасов.
"1 января 1966 г. начнется заключительный этап боливийской эпопеи. Наконец, под видом уругвайского коммерсанта Адолъфо Мены Гон-салеса появляется и сам Че - бритый, седой, с залысинами, в очках, совершенно неузнаваемый. Отряд из 24 человек закладывает запасные тайники, отправляется в тренировочный поход (крайне неудачный: со случайными жертвами и неприятным открытием, что местность не соответствует картам). Тем временем 20 марта 1967 г. военные совершают налет на "Каламину". Отряд преждевременно обнаружен. Это начало конца. Герилъе-рос вынуждены уйти в джунгли, теперь невозможно даже послать людей, как планировалось, в Ла-Пас, в Перу, Аргентину и на Кубу. Правительство бросает против неизвестно откуда взявшихся партизан регулярные части. Баррьентос (президент Боливии. - М.Н.) заливает джунгли напалмом, запрашивает и получает срочную военную и техническую помощь от США. А отряд Че кружит по незнакомой местности, теряет в стычках с правительственными войсками людей, безуспешно пытается привлечь на свою сторону местное население. Отряд один за другим теряет тайники и склады, оказывается без медикаментов (что для Че с его астмой и туберкулезом легкого, которым он заразился в Съер-ра-Маэстре, - пытка). 17 апреля Че разбивает отряд на две группы: одну под своим командованием, другую - под командованием Хо-акина. Больше им встретиться не удастся. Выданная местным крестьянином Онорато Рохасом, попадает в засаду и гибнет вся группа Хоакина, в том числе - Таня. 8 октября в урочище Юро в бою был ранен и взят в плен и сам Че. 9 октября - с тем, чтобы избежать суда над всемирно известным революционером, - Че был убит в селении Игера. О смерти его было сообщено на весь мир."
Сообщение Кастро
Спустя неделю после расстрела Че Гевары Фидель Кастро выступил по радио с сообщением, в котором подтвердил гибель команданте.
"Мы старались уберечь его от опасности погибнуть в бою, не имеющем особо важного стратегического значения. И мы должны сказать, что всегда беспокоились, что его характер, его привычка быть в самых опасных местах могут привести его к гибели в любом бою. Никто никогда не мог быть уверен, что он примет хотя бы минимальные меры предосторожности.
С другой стороны, возможно, он, сознавая значение возложенной задачи, важность своих действий, думал - а так он думал всегда - об относительной ценности людей и о непревзойденной ценности личного примера. Вот из таких черт был сложен его характер.
Нам бы хотелось прежде всего видеть его творцом великих побед народов, а не только их предвозвестником. Но, к сожалению, человек такого темперамента, таких личных качеств, такого характера, такой реакции на определенные обстоятельства призван быть скорее предвозвестником, чем творцом побед. Но он был бы не очень опечален этим."
Post mortem
"Говорят, что над убийцами Че, Тани и Инти тяготеет проклятие - так же, как над Иудой, Иродом и Понтием Пилатом. Крестьянин Онорато Рохас (выдавший Таню. - М.Н.) был убит выстрелом в лицо в г. Санта-Крус в 1969 г. Капитан Марио Варгас, получивший за убийство Тани чин майора, вскоре сошел с ума. Младший офицер Марио Уэрта, охранявший взятого в плен Че, убит в 1970 г. Убийца Инти - Роберто Кинтамилъя, назначенный боливийским консулом в Гамбурге, был застрелен там в 1971 г. Подполковник Андрее Селич Шон, издевавшийся над раненым и связанным Че, сам погиб под пытками во время допроса, арестованный по обвинению в заговоре против военного диктатора Боливии генерала Уго Бансера. Отдавший приказ убить Че президент Барръентос погиб в подстроенной авиакатастрофе в 1969 г. Взявший в плен Че полковник Сентено Анайя (получил за Че генерала) застрелен в Париже в 1976 г. ... (А. Тарасов)
Смертью Че Гевары завершилась операция ЦРУ под названием "Синтия". У трупа революционера отрезали руки и отправили их в США на дактилоскопию. Впоследствии заспиртованные руки Че Гевары доставили на Кубу, где им поклонялись.
Спустя тридцать лет, в 1997 году, останки Че Гевары были обнаружены в Боливии. Их перевезли на Кубу и поместили в мавзолей. Выспренний языческий маразм коммунизма, которому Че Гевара сопротивлялся при жизни, настиг все же его кости.
Окончательный анализ
Макабрические игры с трупом революционера - метафора, смысл которой Че Гевара от
лично знал: КГБ и ЦРУ стоят друг друга, и
советская и американская политика мало
чем отличаются. Перед своим уходом, в
феврале 65-го года, он, выступая на очередной
ассамблее, сказал, что, по сути, СССР -
империалистическая сверхдержава, которая
эксплуатирует страны третьего мира. Затея с
"континентальной герильей" была,
может быть, последним шансом социализма - не
кривого советского варианта, больше
похожего на крепостное право, а такого,
каким он задумывался. С гибелью Че Гевары у
Кастро не осталось другого пути, кроме как
следовать за угрюмыми русскими.
Между тем, образ Че зажил своей жизнью. Медиатизация поставила его в один ряд с Мэрилин Монро и Битлз. Че Гевара - элемент поп-культуры, и в этом качестве - одна из эмблем вселенской пошлости. Так обстоит дело в западном, американизированном мире. Надо думать, в третьих странах, где еще не знают, что из революций никогда не получается ничего хорошего, Че Гевару воспринимают иначе. Там он тоже символ - но не прирученного, растиражи-рованного и сниженного до уровня дешевки радикального порыва, а справедливого насилия. Чистосердечной жестокости и благородной жертвы ради лучшего будущего. А вам какой больше нравится?
Михаил Новиков - корреспондент "Коммерсанта", пишущий о книжных новостях, литературных премиях и, изредка, об автогонках "Формулы-1".